ОБЩИНА. Возродившие Храм

С большим волнением вспоминаю этого человека, оказавшего столь сильное влияние на мою жизнь.

Иеромонах Рафаил (Сергей Борисович Симаков) родился 9 января 1949 года в Москве. Окончил Московский архитектурный институт, преподавал в Московском инженерно-строительном институте. В 1982 году принят в Союз художников СССР.

С его семьей  я впервые встретилась в 1989 году, когда Община вела работу по созданию народного движения за возрождение Храма Христа Спасителя.

Мне нужно было найти людей, которые бы бескорыстно и горячо поддержали идею восстановление Народной Святыни, которые стали бы нашими помощниками. Я занималась, как говорят сегодня PR работой, т.е. пробивала материалы в прессу, на ТВ, была организатором дискуссионных и литературно-художественных вечеров, встреч с населением, художественных выставок с культурной программой и прочее, и прочее, и прочее. Иные просто равнодушно отворачивались, кто-то агрессивно спорил и возражал, но очень много людей из числа творческой интеллигенции всей душой откликались и помогали чем только могли.

В мастерской модного в то время художника - авангардиста Сергея Симакова мы пили чай с пирожками, любовно выпеченными его супругой, архитектором Леночкой, вели захватывающие беседы, узнавали столько интересного, сколько не слыхали за всю жизнь. А на стене, только-только написанный художником,  будто пульсировал  портрет (то ли уже икона) о. Серафима Саровского, от которого было невозможно отвести взгляд. Как пунцовое сердечко...

К тому времени  Сергей  и Елена уже купили  старый дом для летней мастерской в деревне Загайново под Угличем. Потому что однажды, бродя с этюдником, в трех километрах от деревни, в лесу, в отдалении от жилья художник вдруг наткнулся в глухих зарослях на великолепную церковь, которую их семья позже стала посещать и помогать отцу Иоанну, проводившему службы в почти пустом храме, ведь до ближайшей деревни надо было добираться пешком лесными тропами, а в старых деревянных домах жили в основном люди преклонного возраста.

Когда-то здесь располагался монастырь Михаила Архангела в Бору, основанный не позднее XV века, искавшим тишины и уединения иноками. В смуту XVII столетия у его деревянных стен сложили головы , приняв мученическую кончину от польских интервентов, 300 мирян и 40 монахов с игуменом Михаилом. Их братская могила – рядом с храмом на старом погосте. в 1746 году монастырь был упразднен, а в 1787 году на его месте стараниями крестьян построена стоящая ныне одинокая среди лесов двухэтажная церковь.

Художник Сергей Симаков стал совсем другим - история России и святые русской церкви  стали главной темой его творчества. Завораживала и манера его письма, в которой иконная монументальность образов святых соединялась с объемным, полным света и тени окружением, мягким и лирическим русским пейзажем.

Вполне логичным стало его занятие иконописанием. В 1987 году написаны иконы для церкви Воскресения Словущего на улице Неждановой в Москве, из года в год создаются образа для церкви Михаила Архангела и, в меру сил, для других храмов. Можно говорить о точности соблюдения иконописных канонов, но очевидно, что в первых работах преобладает художник, а в более поздних — иконописец. И все его образы святых удивительно светлы и прозрачны как березовые перелески архангельской округи.

Пройдет еще несколько лет и мы поедем к батюшке, о. Сергию и его матушке Леночке в их дом, в их Загайново. Дочка коменданта города Берлина, городская архитекторша Леночка научится доить корову, вести огород и нелегкое деревенское хозяйство... И летом в зной и дождь, и зимой по пояс в снегу, в метель по лесу они будут добираться до храма, чтобы протопить его, отслужить службу...

Со временем, после смерти супруги, отец Рафаил принял монашество. Так священник Сергий стал игуменом Рафаилом. Но батюшка по-прежнему играет заметную роль в культурной жизни Углича и Ярославля. В центре Углича находится галерея «Под благодатным покровом» с его картинами.

Я часто вспоминаю людей, помогавших делу возрождения Народной святыни, дававших мне поддержку и силы. За игумена Рафаила и его усопшую матушку Елену я буду молиться всегда.

Все, кому на пути встречался этот удивительный человек, всегда будут помнить о нем, о его влиянии на их жизнь. Даже самые богатые и знаменитые.

Приведу дословно материал о нем из "Монастырского вестника"., потому что тут есть прямая речь о. Рафаила:

Примадонна кисти Рафаила

Мало кто знает, что священник из обители Михаила Архангела «что в бору», отец Рафаил (в миру Сергей Симаков), хорошо знал Аллу Пугачёву во времена, когда вся страна с ума сходила от её песен и от неё самой. В 1981 году батюшка создавал обложку для её двойного альбома «Как тревожен этот путь», поскольку тогда он был известным столичным художником-авангардистом, участником выставки двадцати художников на Малой Грузинской, в подвале дома, где жил Высоцкий. Именно его, Сергея Симакова, Пугачёва попросила сделать обложку для своей новой, пятой по счёту пластинки. Отец Рафаил не часто об этом рассказывает, но мы в канун юбилея Примадонны специально расспросили его об этом любопытном факте в его богатой на интересные встречи биографии.

– Поскольку я учился в архитектурном институте (МАРХИ), – начал рассказ отец Рафаил, – то моим преподавателем по светотехнике был Вадим Григорьевич Макаревич – отец лидера «Машины времени» Андрея Макаревича. Уже после окончания института он попросил меня сделать афиши для группы его сына. Я, конечно, сделал, но музыканты в итоге сказали, что они настолько сюрреалистичны, что их лучше не выпускать. Каким-то образом мои творения увидела Алла Пугачёва и пригласила меня домой пообщаться. Когда мы встретились, она мне сказала, что скоро ей нужно будет выступать в Париже, во всемирно известном зале «Олимпия». К этому событию выходит и её новый двойной альбом, для которого нужно создать подходящую обложку. Алла показала мне пластинку, которую ей подарил Джо Дассен. На ней был изображён Булонский лес в пастельных тонах. Очень хорошая была обложка. Почему бы не попробовать создать что-то для Аллы Пугачёвой? Да и деньги пригодятся.

Я с удовольствием поработал над этой картиной. У меня получилась большая полутораметровая работа маслом, состоящая из четырёх частей, чтобы потом сделать разворот для пластинки, обложку и форзац. Созвонился с Пугачёвой, и она с большой свитой приехала в нашу с супругой Еленой маленькую однокомнатную квартирку возле метро «Рижская». Вошла такая русская красавица в каракулевой шубе, в павлопосадском платке. С ней, по-моему, были среди других сопровождающих два композитора – Юрий Саульский и Владимир Шаинский. Долго все вместе рассматривали мою работу. Потом попросили кое-что подправить. Алла расположилась передо мной, и я писал портрет с натуры. Когда Пугачёва уходила, то на прощанье послала своему образу на картине воздушный поцелуй.

Потом некоторое время я дорабатывал своё творение. Когда закончил, приехали фотографы от Пугачёвой и сделали снимки. Через некоторое время она позвонила мне и попросила съездить на студию «Мелодия», где записывалась её грампластинка, и проконтролировать, как идёт работа над конвертом для неё. Я приехал туда, а мне там говорят, что им позвонили из ЦК партии и запретили печатать такую авангардную обложку. Что было делать? Я вышел из студии и из ближайшего автомата позвонил Пугачёвой. Она страшно ругалась на той стороне трубки. Потом ей благодаря своим большим связям и всенародной любви (партийные боссы тоже её обожали) удалось всё-таки отстоять оформление пластинки – копию с моей картины. Во Францию пластинку с этой обложкой партократы по культуре так и не разрешили везти. А в СССР основной тираж «шлёпали» только с обложкой, где изображена Алла, без разворота и задника. Помню, мне заплатили нормальный по тем временам гонорар – 70 рублей (работая старшим научным сотрудником в музее, я получал 76 рублей в месяц).

Алла Пугачёва, когда я с ней познакомился, была на пике популярности. Поэтому её не оставляли в покое – всё время хотели втянуть в общественную жизнь, приобщить к элитарной по тем временам тусовке. Помню такой нюанс: когда я был у неё в квартире, приезжает директор Дворца съездов с кучей продуктов и начинает загружать огромные холодильники (их было пять!). Мне показалось, такая навязчивая забота её порядком тяготила. Вокруг неё было много людей, суеты. Разные композиторы всё время крутились, стараясь добиться, чтобы она пела именно их песни.

Что касается моей работы, то её сначала никто не купил, и она осталась у меня. Она выставлялась на Малой Грузинской и в других выставочных залах. Однажды Алла Пугачёва брала её на выступление в Центре международной торговли («Хаммеровский центр») в 83-м году или в 84-м. Работа стояла на сцене во время концерта, как мне рассказывали, и Алла Пугачёва снова послала ей воздушный поцелуй на прощанье.

Лет через десять я продал картину в галерею «Марс» (пластинка сделала ей неплохую рекламу). Но потом, уже в 1995 году, на них вышел Филипп Киркоров и приобрёл её. Оказывается, как мне рассказывал хозяин галереи, он рассматривал у Аллы коллекцию пластинок и нашёл эту двойную под названием «Как тревожен этот мир». Киркорову захотелось иметь оригинал. Вроде бы он купил картину к свадьбе с Аллой.

С Аллой Борисовной я больше никогда не виделся. Единственное напоминание об этой истории было недавно. Мне рассказал приятель, что Алла Пугачёва давала интервью по радио и в нём вспомнила «о художнике Серёже Симакове, создавшем оформление для её пластинки и потом ставшем священником». Она сказала, что всю жизнь старается быть похожей на этот образ на обложке, но так и не дотягивает до него.

Подготовил Алексей СУСЛОВ

материал  из рубрики "много людей из числа творческой интеллигенции всей душой откликались и помогали чем только могли"